Алексей Улюкаев, первый заместитель председателя Банка России: «В этом году выйти на итоговый показатель инфляции в пределах 6% будет гораздо сложнее»

За последние полгода ситуация в финансовой сфере претерпела кардинальные изменения. В начале прошлого года банки владели избыточной ликвидностью и наращивали кредитные портфели, процентные ставки снижались, рубль дорожал, а инфляция была достаточно высокой, а в мировой экономике гремели валютные войны, в связи с чем в развивающиеся страны хлынул большой приток капитала (правда, в России все равно наблюдался отток). Но уже во втором полугодии ситуация серьезно изменилась: в банках возник дефицит ликвидности, процентные ставки пошли в рост, валютный курс снизился, темпы инфляции замедлились, и только отток капитала из страны остался на прежнем месте – более того, даже усилился в конце года. Мы живем в новом мире с избыточной волатильностью, считает первый заместитель председателя Банка России Алексей Улюкаев. В рамках выступления на международном «Форуме Россия–2012», организованном Сбербанком России и компанией «Тройка Диалог», он озвучил планы финансовых властей по сдерживанию инфляции и свободному плаванию курса национальной валюты, а также высказал прогноз о том, как изменятся кредитные ставки в течение года.

– Алексей Валентинович, с чем связана неопределенность и резкая смена трендов в финансовй сфере – это в большей степени влияние изменившейся политики монетарных властей или реакция на существующую ситуацию в мировой экономике?

– Я сторонник понятия «новой нормальности» – по отношению как к ситуации в глобальной экономике, так и к реалиям российской жизни. В начале века избыточно высокие темпы экономического роста наблюдались практически в каждой стране мира, что неизбежно сопровождалось накапливанием рисков, и из этой ситуации так или иначе должен был быть выход – либо мягкий, либо жесткий. И сейчас стоит признать неизбежность того факта, что темпы экономического роста замедлились во всем мире, и эта ситуация сохранится на протяжении довольно продолжительного времени. В среднем темпы роста снизятся вдвое, в прежних драйверах – экономиках развивающихся стран – в пять-семь раз, а в России, если не произойдет серьезных институциональных изменений – в три-три с половиной раза.

– Что, кроме замедления темпов экономического роста, означает для России вхождене в «новую нормальность»?

– Это совсем иное соотношение между потребностью в ликвидности и наличием денежных ресурсов на рынке капитала. И это, безусловно, отразится в соотношении между активными и пассивными операциями Центрального банка. До сих пор нормой считалась высокая монетарная эмиссия, связанная с тем, что Центральный банк приобретает валюту, эмитирует рубли. Инструментами монетарной политики проводились в основном стерилизационные операции, а чистый кредит банковской системе был отрицательный – мы привлекали в депозиты и на расчетные счета значительно большие средства, чем предоставляли в виде кредитов финансовым организациям. Да и кредиты предоставлялись в основном на короткие сроки, с учетом особенности российского фискального устройства – так, например, налоговые платежи падают обычно на вторую половину месяца, организации направляют средства с текущих счетов, и в это время наблюдается особенно высокий спрос на ресурсы на межбанковском рынке и на средства Центрального банка. Так вот, с середины прошлого года мы оказались в иной реальности – чистый кредит будет положительным. То есть мы будем гораздо меньше эмитировать рублей через покупку валюты, иногда стерилизовать рубль за счет продажи валюты, но чаще всего – оставаться в нейтральной позиции. И это связано с двумя вещами – изменением ситуации в мировой экономики и изменением монетарной политики Центробанка в связи с переходом к инфляционному таргетированию и к свободному плаванию рубля.

Инфляционное таргетирование – комплекс мер, принимаемых государственными органами власти для контроля за уровнем инфляции в стране, в том числе установление планового показателя инфляции на некоторый период (обычно год); подборка подходящего монетарного инструментария для контроля над уровнем инфляции и его применение в зависимости от необходимости; сравнение уровня инфляции на конец отчетного периода с запланированным и анализ эффективности проведенной монетарной политики. Основной инструмент проведения денежно-кредитной политики по поддержанию запланированного уровня инфляции – манипулирование учетной процентной ставкой (ставкой рефинансирования).

– Рубль уже находится в свободном плавании?

– Ну, это «грязное» свободное плавание. Установлен очень широкий коридор – шесть рублей – с плавающими границами. Центробанк постоянно расширяет границы коридора – пороговые значения покупок или продаж валюты. Это означает, что курсообразование становится все более свободным, и, соответственно, участие Банка России на валютном рынке снижается. Если прежде нормальным считалось, что валовые покупки равнялись чистым покупкам или продажам – то есть присутствовала односторонняя интервенция на валютном рынке, и цифра порядка 10 млрд долларов в месяц или полмиллиарда за один торговый день на бирже также была в пределах нормы, то сейчас произошло два изменения. Во-первых, обороты и доля Центрального банка на валютном рынке заметно снизились: мы присутствуем далеко не каждый день, и объемы операций гораздо ниже, чем у других участников рынка. И второе – участие Центробанка становится разнонаправленным. Скажем, в январе мы продали примерно 600 млн долларов, купили – около 400 млн долларов, таким образом, сальдо составило минус двести миллионов – это совершенно маргинальная величина, это означает, что мы стерилизовали 6 млрд рублей. А в начале февраля мы продолжили небольшие операции по покупке – примерно те же 200 млн долларов, то есть эмитировали 6 млрд рублей. Таким образом, баланс с начала года нулевой, и мы рассчитываем, что он будет в основном нулевым в течение всего прогнозируемого периода.

– Насколько российская экономика готова к свободному курсообразованию?

– Мы верим, что можно иметь более свободное курсообразование и меньшую волатильность курса национальной валюты. И в течение очень большого количества торговых сессий в прошлом году рыночный курс рубля находился в нейтральной зоне коридора. То есть в течение торгового дня волатильность может быть большая, но в течение более длительных периодов – не столь ощутимая. И задача регулятора в этом смысле, как мне кажется, ценой большей свободы курсообразования «купить» меньшую волатильность и большую предсказуемость курса национальной валюты и освободиться от притоков так называемых «горячих» денег.

– А что спровоцировало дефицит ликвидности в банковском секторе в конце прошлого года?

– Наложилось сразу несколько обстоятельств – и глобального характера, и российских, связанных в том числе и с изменившейся монетарной политикой Центробанка. С одной стороны, те проблемы, с которыми столкнулись страны еврозоны, привели к очень высокому спросу на ликвидность в Европе и во всем мире – прежде всего, со стороны банковского сектора. Это обусловило принципиальную невозможность рефинансировать задолженность российских компаний и использовать инструменты долгового рынка для дальнейшего развития. Что, в свою очередь, привело к увеличению спроса на российское фондирование и рефинансирование со стороны Центрального банка. Это некоторый фон. Но на этом фоне произошло еще два события. Банк России, в плановом порядке двигаясь по пути инфляционного таргетирования, либерализовал курсовую политику. Свободное курсообразование на валютном рынке – это отсутствие притока ликвидности со стороны эмиссии Центрального банка против приобретения валют. Но одновременно с этим исполнение бюджета сложилось с высоким профицитом – по итогам трех кварталов сохранялось 3,5% ВВП «плюсом». И эти три обстоятельства, которые вызвали всплеск спроса на ликвидность – в октябре, ноябре и начале декабря действительно наблюдался дефицит. Но затем Министерство финансов исполнило большую часть обязательств, и положительное сальдо по итогам года оказалось на уровне 0,8% – большие деньги пришли в экономику. Кроме того, начал постепенно открываться глобальный рынок капитала, два российских банка – Сбербанк и Внешэкономбанк – уже произвели удачное размещение бондов на общую сумму порядка 3 млрд долларов, возникают возможности для размещения займов и других российских компаний. Изменилась оценка инвестиционными фондами российских рисков, что положительно сказалось на показателе притока капитала – именно со стороны фондов, общее значение, скорее всего, вновь будет отрицательным, хотя и гораздо меньший «минус», чем в прошлом году. Все это создает гораздо более «плавную» ситуацию с ликвидностью.

– По вашему мнению, в ближайшее время повышенный спрос на денежные ресурсы сохранится?

– Я считаю, что мы надолго, если не навсегда, вошли в ситуацию, когда ликвидность становится востребованной, и, надо сказать, только в этой ситуации трансмиссионный механизм и вся система инфляционного таргетирования работает. В ситуации избыточной ликвидности это невозможно в принципе. Однако острая фаза дефицита ликвидности прошла. Конечно, в течение года еще могут возникнуть кратковременные всплески спроса на ликвидность – но в меньшем размере, чем осенью прошлого года.

– В прошлом году в России был зафиксирован самый низкий показатель инфляции за последние двадцать лет – 6,1%. Каков прогноз на этот год, удастся ли сдержать рост цен?

– Я считаю, что показатель инфляции составит от 5,5% до 6% – и это совпадает с официальным прогнозом Банка России. Хотя добиться поставленной цели будет трудно. Если бы год назад провели социологический опрос об ожидаемом уровне инфляции по итогам года, большинство населения страны назвало бы двузначную цифру – разногласие было бы только в том, будет ли это 11%, 13% или все 15%. А по факту – 6,1%. Надо сказать, что Центробанк ставил цель на уровне 7% – и это был самый «смелый» прогноз, мы даже выглядели несколько смешно на общем фоне. Но заниматься самоуспокоением не стоит: в этом году выйти на итоговый показатель инфляции в пределах 6% будет сложнее, чем в прошлом году. Сейчас, на начало февраля – 4,1% год к году. Это шоковая ситуация! Конечно, здесь присутствует и эффект базы, и низкий прирост продовольственных цен и перенос традиционного повышения энергетических тарифов с начала на середину года. Но вместе с тем, если посмотреть на базовую инфляцию, видно, что она долгое время была «флетом», а в последние месяцы прошлого года начала плавно снижаться. И задача монетарных властей – этот тренд, по крайней мере, сохранить и не дать ему развернуться в обратную сторону. К счастью, этому пока способствует ситуация с денежной массой – сейчас рост денежного предложения составляет 22%, в то время как в предыдущие годы, даже до кризиса, меньше 30% не было, поэтому давление монетарных факторов, конечно, снижается. Однако пока не понятно, как скажется на показателе инфляции переход к свободному курсообразованию – пока не хватает эмпирики, чтобы понять, какой эффект будет иметь практически свободное плавание национальной валюты. Но все же я считаю, что шансы уложиться в 6% по итогам года очень высоки.

– А инфляционные ожидания общества, на ваш взгляд, играют большую роль?

– Безусловно, инфляция – это психологически мотивированный феномен. В этом смысле инфляционное таргетирование – это диалог с обществом. Без полного раскрытия информации невозможно управлять инфляционными ожиданиями в обществе. Банк России давно уже публикует график заседаний совета, на которых будет рассматриваться изменение базовых ставок, а также комментарии относительно изменения ставки рефинансирования, но прежде квартальные отчеты по инфляции носили ретроспективный характер, то есть мы объясняли, почему показатель инфляции за последние три месяца именно такой. Ну, вы знаете, всегда можно авторитетно пояснить, почему все произошло именно так, а не иначе. Предсказать будущее гораздо сложнее. Теперь мы пошли дальше и начиная уже со второго квартала будем пытаться выстроить иной тип взаимодействия с обществом – в частности, выпускать квартальные обзоры денежной политики со взглядом в перспективу, то есть примерно на горизонт одного квартала давать наше понимание макроэкономической динамики, оценку текущей ситуации в российской экономике, прогноз по инфляции.

– Как, по вашим прогнозам, изменятся кредитные ставки?

– Ставки кредитования для российских компаний в течение года, скорее всего, снизятся. И в этом прогнозе я исхожу даже не столько их российских реалий, сколько из ситуации на глобальном рынке, поскольку отечественные банки так или иначе ориентируются на ситуацию на международном рынке капитала. Я считаю, что в этом году спрос на рискованные инвестиции будет все же выше, чем в прошлом, и в этой связи давление на российскую ликвидность со стороны глобальных факторов снизится.

К слову, я пришел на форум прямо с заседания совета директоров Центрального банка, на котором рассматривался вопрос о процентных ставках, и мы приняли самое комфортное для нас решение – ничего не предпринимать. То есть оставить неизменными ставку рефинансирования и все остальные ставки. Но ведь важно не только то, что ты делаешь, но и как это комментируешь, как оформляешь свое решение в публичном пространстве. И в комментарии к этому решению появилась фраза, которой не было прежде: о том, что мы считаем, что относительный баланс между рисками по инфляции и рисками по экономическому росту, а также относительная комфортность ставок заимствования для участников рынка наблюдается сейчас и сохранится в ближайшие месяцы. Обычно участники рынка трактуют эту фразу так, что у них есть, по крайней мере, два месяца спокойной жизни.