Сергей Головко, гендиректор Копейского кирпичного завода: «Для меня бизнес – это творческий процесс, иногда приносящий моральное удовлетворение»

Сергея Головко можно смело отнести к предпринимателям, которые привыкли дерзко и ново вести свой бизнес. В отличие от многих представителей южноуральской бизнес-элиты, ему не пришлось строить свою империю, что называется, по кирпичику. Вместо долгих раздумий на тему «Чем бы заняться?» молодому юристу пришлось решать более сложную задачу – куда двигаться дальше? Сергей Головко возглавил Копейский кирпичный завод, которым долгое время управлял его отец, не в лучшее для отрасли время. Еще какие-то два года назад строительство, которое сегодня является одной из самых привлекательных для вложения отраслей, особым почетом у инвесторов не пользовалось. Строить было невыгодно. Поэтому большинство предприятий стройиндустрии лежало на боку и всерьез подумывало об уходе с рынка. Новому генеральному директору удалось сохранить позиции предприятия, совершив небольшой переворот в строительном деле – так называемую «велюровую революцию», в результате которой Копейский завод получил патент на производство уникального в России «велюрового кирпича». Затем последовал еще ряд амбициозных проектов – создание горнолыжной базы, не уступающей по уровню ведущим региональным курортам, и строительство в родном городе крупного досугово-оздоровительного комплекса.

О «бизнесе с душой», его главных принципах и о том, что еще предстоит осуществить, мы беседуем с генеральным директором Копейского кирпичного завода Сергеем Головко.

– Сергей Александрович, в последнее время династический бизнес становится у нас весьма популярным явлением. Вы возглавили предприятие два года назад, став приемником отца. На ваш взгляд, вести семейный бизнес проще?

– Начнем с того, что до 2002 года я даже не помышлял о том, чтобы занять директорское кресло отца на заводе, а последние десять лет достаточно успешно занимался юридическим бизнесом. И хотя, для того чтобы решать правовые вопросы, приходилось вникать в производство, в технологии, владеть текущими бизнес-процессами, тем не менее, управление производством в чистом виде – несколько другая сфера. А насчет семейного бизнеса у меня всегда возникает такая примитивная аналогия: помните, когда в американских боевиках два супергероя дерутся с большим количеством врагов, то обычно защищаются от ударов противника, стоя спиной друг к другу? Так же должно быть и в семейном бизнесе: ты знаешь, что вы заодно, чувствуешь, что твоя спина надежно защищена, но при этом у вас разное поле битвы. Мы с отцом очень четко определили границы нашей совместной работы: круг вопросов, которыми занимается каждый из нас и то поле, где наши интересы не пересекаются. Для меня единственный и огромный плюс семейственности – это доверие. В делах доверять любым другим людям невозможно, какие бы хорошие они ни были. Ими можно только грамотно управлять, направляя их волю к общей цели, идее. Близким родственным отношениям можно доверять. Другое дело, что бизнес – это гораздо больше, чем доверие. Поэтому здесь нужна одна голова.

– Очень часто приходится слышать о том, что беда многих челябинских предприятий – это отсутствие эффективного менеджмента. У вас есть свои секреты эффективного управления?

– На самом деле я не считаю свое управление эффективным. Оно далеко не безупречно. Просто в условиях, с которыми я столкнулся, придя на завод, такая схема управления была оптимальной. Когда я принял руководство предприятием в 2002 году, это была мощная пирамида, четкая централизованная система с отлаженным механизмом функционирования: когда один человек управлял всем без исключения. Отец решал любые вопросы сам, начиная от того, чтобы распорядиться выдать техничке новую швабру, и заканчивая разработкой глобальной стратегии предприятия. Такой подход к бизнесу, безусловно, очень эффективен и приносит огромные дивиденды. Но это как раз тот случай, когда лидер очень быстро выгорает. У меня не было ни физической возможности, ни желания занять место отца. В тот момент, как мне кажется, я принял самое правильное решение – дать возможность развиваться и реализовать себя профессионалам, которые работали на заводе. Я рискнул разорвать централизованные связи. Было составлено новое штатное расписание, налажена оргструктура. Сегодня я общаюсь только с руководителями высшего звена, у которых есть свои подчиненные. Грубо говоря, я не лезу в вопросы, которые решает начальник гаража или главный механик. Они, в свою очередь, несут более серьезную ответственность за работу своих подразделений. Моя задача как руководителя в этом случае сводится к выработке основного направления развития предприятия и, безусловно, мониторинга всего процесса. Мелкие «сбои» в работе коллектив в состоянии устранить своими силами, я вмешиваюсь только в экстренных случаях. Такая система работает, а насколько эффективно, покажет время.

– Не секрет, что еще несколько лет назад многие строительные предприятия в области переживали, мягко говоря, не лучшие времена… Вам не приходилось применять технологии антикризисного управления у себя на заводе?

– Если подходить к вашему вопросу глобально, то бизнес в России – это постоянный кризис. Решаешь один кризисный вопрос – тут же появляется два или три новых. Однако помимо локальных проблем, существует также кризис системы в целом, который приводит к банкротству. К счастью, ни одному из наших предприятий до сих пор пережить этого не пришлось. Хотя подобный опыт оздоровления компаний у меня имеется. Я достаточно долгий период времени работаю в Центре антикризисных технологий и инвестиций. Курирую там правовые вопросы. Поэтому мне как юристу неоднократно приходилось обслуживать процедуру банкротства на многих заводах и в других организациях. Распространенная ситуация, когда сегодняшние управленцы попросту не справляются со своей задачей эффективной работы. В таких случаях банкротство – это инструмент смены менеджмента, возможность перераспределить ресурсы, передать их более эффективной команде управленцев. Многие предприятия области в свое время зажили заново именно благодаря этой процедуре.

– Вопрос вам как бизнесмену с юридическим образованием. Насколько совершенно правовое поле, в котором существует сегодняшний российский бизнес?

– То поле, в котором существует российский бизнес, никак нельзя назвать правовым. Меры, принимаемые президентом и его командой для оздоровления системы, – вынужденные. Но в бизнес они не вносят ничего, кроме сумятицы. Принятие пакета антикоррупционных мер нельзя рассматривать как лекарство от всех бед. Если бы взятка в России была исключением из правил, может быть, наказывать отдельных взяточников было бы эффективно. К сожалению, у нас взятка – это система, а вот решить какой-то вопрос не старым добрым способом – это уже исключение из правил. Сейчас систему взяли и накрыли. И как работать дальше, никому не понятно. В свое время бизнес отпустили в свободное плавание: мол, выплывет, авось, не потонет. Он выплыл, показал, что и в существующей административной системе, сохранившей советские пережитки, он может жить и работать. Теперь ему перекрывают кислород окончательно. Хотя критиковать всегда проще, чем предлагать более эффективные методы госуправления, еще сложнее предложенное реализовать на практике. Так что давайте лучше говорить о том, что мы сделали.

– В интервью нашему сайту один из челябинских бизнесменов сказал такую фразу: «Диверсификация бизнеса – это уже не модно». Как вы считаете, ваше решение создать непрофильные бизнесы, было правильным?

– Укрупнение бизнеса, освоение новых направлений деятельности, объединение их в единый комплекс, создание холдинговой структуры – это не мое изобретение. Такова логика развития бизнеса. Сначала у нас было одно предприятие, потом их стало много. Со временем они наверняка выделятся в самостоятельные структуры. Я отношусь к этому процессу абсолютно спокойно. Решение диверсифицировать бизнес принималось, когда предприятие испытывало серьезные трудности с реализацией продукции. Тогда темпы строительства серьезно отставали от развития промышленности. Девать кирпич было некуда. Многие заводы начали сворачивать производство, некоторые попросту закрывались. К примеру, в то время один кирпичный завод в России продавался всего за три миллиона рублей. Сейчас это же предприятие выставлено на продажу за три миллиона долларов. За два года структура спроса и предложения в нашей отрасли изменилась до неузнаваемости. Сегодня все наши бизнесы рентабельны. Однако мы понимаем: если бы строительный бум случился два года назад, все силы и средства мы вложили бы в увеличение производственных мощностей. Эффективность этих инвестиций была бы вдвое больше.

– Почему вы решили вложить деньги именно в индустрию развлечений и отдыха?

– Все происходило спонтанно, а потом выяснялось, что именно этого мы и хотели. Год назад один наш сотрудник предложил поехать покататься на горных лыжах. Оказалось, что база находится около горы Ишумак (впоследствии так и назвали базу), в километре от Ильменского заповедника и водоохраной зоны Аргазинского водохранилища. Покатались и подумали – почему бы не попробовать? Мы сделали ставку на закон противоположности спросов. Не секрет, что кирпич – продукция сезонная. Ноябрь, декабрь, январь, февраль – мертвые месяцы для строительного бизнеса. Зимой продажи минимальные. При этом нужно продолжать платить налоги, зарплату сотрудникам, оплачивать газ, электроэнергию. Приходилось продавать кирпич ниже себестоимости. Рисковать и брать большой кредит под оборудование мы не решались. Нашли выход – горнолыжная база. Зимой турбизнес помогает поддерживать производство, а летом завод содержит базовое хозяйство. Мы создаем в регионе горнолыжный курорт достаточно высокого уровня для людей, так скажем, среднего достатка. Сегодня там достраивается современная гостиница, работает пункт проката снаряжения для гостей, действует два подъемника, освещаемая трасса. Вопрос обеспечения инфраструктуры планируется решить за счет использования экологически чистых источников энергии – ветряных генераторов.

– Более известен другой ваш проект под названием «Радуга». Вам не кажется, что идея построить огромный досугово-оздоровительный комплекс VIP-класса в отсталом в экономическом смысле городе с населением в 150 тысяч жителей несколько рискованна?

– Я скептически отношусь к высказываниям о том, что Копейск – это отсталый город, и вкладывать деньги в его инфраструктуру бессмысленно. Перед тем как начать строительство, мы тщательно просчитали возможные варианты инвестиций. Хотелось создать комплекс, уникальный не только для Копейска, но и для региона в целом. Я не сомневаюсь в том, что новое двухэтажное здание станет главной достопримечательностью Копейска. Проект подготовило Челябинское архитектурно-планировочное бюро. На первом этаже «Радуги» будет все, что необходимо для здорового VIP-отдыха: зал аэробики, тренажеры, сауна, массажный кабинет, солярий, физиопроцедуры, бассейн под стеклянным куполом, сквозь который можно будет смотреть на звезды. Все это – вопрос ориентации на потребителя. Людей, готовых платить нормальные деньги за VIP-услуги, в Копейске достаточно. До сих пор, чтобы получить высокий уровень сервиса, местной бизнес-элите приходилось ездить в Челябинск. Когда эти услуги появятся у них под боком, в пяти минутах ходьбы от дома, такая необходимость исчезнет. На втором этаже комплекса мы планируем разместить ресторан и ночной клуб. Зал рассчитан на сто человек и оформлен в виде амфитеатра: по бокам расположены столики для гостей, а в центре – восьмиугольная площадка для проведения поединков. Это фишка комплекса, в какой-то степени уникальная для региона идея. До сих пор профессиональной площадки в области попросту не существовало. Поединки проходили в основном в ресторанах, на наспех сооруженных рингах либо в бывших спортивных учреждениях. Это создавало неудобства и участникам, и зрителям. Поэтому мы рассчитываем на интерес к нашей идее и со стороны челябинской публики. У нас уже есть договоренность с федерациями бокса и каратэ. Кроме того, мы будем приглашать к себе участников международных турниров, которые проходят в Копейске каждый год. Но это еще не все. Кроме профессиональных спортсменов, состязаться смогут и любители. Для Москвы и Питера звезды эстрады или представители бизнеса на ринге – уже сложившаяся практика. Это зрелищно, интересно, а значит, прибыльно. Идея приглашать своего оппонента на поединок не нова. Достаточно вспомнить рыцарские поединки чести и русские кулачные бои. Кроме, того, многие наши бизнесмены вышли именно из спорта, и, думаю, не прочь будут попробовать свои силы и встретиться на ринге, скажем, с конкурентами по бизнесу. Кстати, я сам собираюсь принимать участие в турнирах.

– Челябинский строительный бизнес очень часто упрекают в том, что он использует откровенно устаревшие технологии строительства? Как обстоят дела с техническим прогрессом на вашем предприятии?

– Производство кирпича на нашем заводе – пример уникального синтеза современных высоких технологий и древнейших традиций, способов производства, которые использовались тысячелетия назад. Для того чтобы изготовить кирпич, нужно сформовать глину, высушить ее и обжечь. Эти технологии прошли века. У меня на полке стоит кирпич, из которого был построен Демидовский железоделательный завод. Он пролежал в кладке 250 лет, и время не поколебало его прочность. За годы суть процесса производства не изменилась, он лишь совершенствовался. Тем не менее, если мы сегодня возьмем кирпич, высушим его не в сушильной камере, а естественным путем, обожжем, как в стародавние времена, он получится качественнее, чем любой кирпич, произведенный на современном заводе. Мы взяли за основу именно этот принцип. С одной стороны, автоматизация труда у нас на заводе минимальная. На многих этапах передела кирпич перебирается вручную. Мы используем старые кольцевые печи. По сути, это уникальный аналог печи Гофмана, 1900-х годов, только со съемным сводом. С другой стороны, старое, проверенное годами оборудование нам удалось модернизировать до уровня современного ракетного комплекса. В первую очередь за счет особого внимания к процессу контроля и мониторинга процесса производства, который поставлен на высоком уровне. Нам удалось произвести своеобразный тюнинг. На печах установлены современные мониторы, компьютеры. За производством следят обученные операторы. В этом наш эксклюзив: не меняется технология, но совершенствуется процесс.

– Есть ли у нас в регионе серьезные предприятия-конкуренты? Насколько комфортно вы ощущаете себя на рынке?

– В этой отрасли сложно вести речь о конкуренции. Представьте, еще год назад флагман нашей строительной индустрии, завод «Keммa», продавал кирпич по рубль сорок. Тогда как его себестоимость у нас в тот момент составляла рубль восемьдесят. Мы не могли себе позволить реализовывать свою продукцию по такой цене – дешевле было просто закрыть предприятие, распустить работников и просто платить деньги за охрану промышленных объектов. Такой жесткий демпинг продолжался три месяца. К тому времени мы уже всерьез подумывали о том, чтобы начать осваивать производство какой-либо альтернативной продукции. При этом нас с «Keммой» сложно назвать конкурентами, просто потому, что объемы производимой продукции на наших предприятиях несоизмеримы. В Копейске два кирпичных производства. Но если не делать из конкурентной войны самоцель, можно спокойно уживаться на рынке. Как бы пафосно это ни звучало, у нас одна задача – полностью удовлетворять потребности рынка в кирпичной продукции высокого качества. Спрос на кирпич с каждым годом растет. Мы осуществляем поставки в Казахстан, на Север – в Нефтеюганск, Сургут, Тюмень, работаем с Екатеринбургом, Москвой, Архангельском и даже Владивостоком. Кроме того, у нас есть своеобразная страховка, средство защиты от конкурентов – производство «велюрового кирпича». Благодаря специальной технологии изготовления, он обладает защитой от «высолов» лицевой поверхности – белых разводов на кладке – и более совершенными декоративными свойствами. Мы запатентовали эту технологию, благодаря чему сегодня Копейский кирпичный завод – единственное предприятие в стране, производящее уникальный сорт кирпича.

– А какие еще виды продукции, кроме кирпича, вы производите?

– Я реализовываю идею создания на заводе своеобразного строительного супермаркета для малоэтажного строительства. Таким образом, обращаясь к нам, человек получает возможность в одном месте приобрести все, что ему необходимо на стройке. Кроме 18 видов красного керамического кирпича, мы выпускаем различные столярные изделия – двери, окна, погонаж. Ноу-хау этого сезона – гаревые дорожки. Они изготавливаются из экологически чистого материала – дробленой кирпичной крошки и в отличие, например, от тротуарной плитки, обходятся в три раза дешевле. Первоначально мы ориентировали эту продукцию на садоводов и дачников, но неожиданно приобрели новых клиентов – спортивные комплексы и стадионы, которые заказывают кирпичную крошку для покрытия беговых дорожек. Недавно мы закупили линию для выпуска еще одного вида продукции – полистирол-бетона. Это очень легкий стеновой материал с уникальными прочностными характеристиками и показателями по теплопроводности, которая в 4-5 раз лучше, чем у кирпича. Кроме того, есть планы организовать центр обучения кирпичному производству. Для того чтобы в совершенстве овладеть этим производственным процессом, необходимо досконально знать много профильных дисциплин. У нас на предприятии работают высококлассные технические специалисты, которые обладают этими знаниями. Мы готовы ими делиться. До сих пор это делалось бесплатно. Однако уже подписан ряд договоров с предприятиями других регионов. После окончания строительного сезона мы начнем обучать мастеров кирпичного дела.

– Вы не задумывались о том, чтобы выгодно продать часть своего бизнеса?

– Все наши проекты рождались довольно неожиданно, спонтанно, импульсивно. Но через какое-то время оказывалось, что мы уже не можем жить без этой идеи, срастаемся с ней. У нас много нереализованных бизнес-планов, начиная от выращивания грибов-вешенок в промышленных масштабах и разведения рыбы и заканчивая сборкой компьютеров. Пока хватает действующих проектов. При этом мы прекрасно понимаем, что та холдинговая структура, которую мы создали, уже сейчас является инвестиционно привлекательной для многих. Это значит, что любое из направлений холдинга может быть капитализировано и продано с целью дальнейшего развития бизнеса. За исключением кирпичного производства. Я не рассматриваю такой возможности, хотя мы регулярно получаем предложения о продаже кирпичного завода. Это память об отце. Он жил, работал и умер на этом производстве, для того чтобы оставить его нам – сыновьям. Поэтому для меня нет такой цены, за которую можно было бы продать завод.

Вообще, для меня бизнес – это не способ зарабатывания на жизнь. Не вижу смысла гнаться за прибылью, для того чтобы в конечном счете заработать еще больше. Для меня сложный вопрос «Для чего мы создаем что-то новое – расширяем производство, осваиваем новые бизнесы?» сравним с понятием смысла жизни вообще. Если цель жизни в том, чтобы жить, значит, цель бизнеса – это сам бизнес. Для меня это, прежде всего, творческий процесс, иногда приносящий моральное удовлетворение. Важно не что ты делаешь, а как ты делаешь. К примеру, сейчас я вижу свою задачу не в создании команды единомышленников – я надеюсь, она уже существует, – а в усилении людей, которые в ней работают. Сегодня бывшие сотрудники завода уже являются руководителями отдельных предприятий в структуре холдинга. Сейчас моя задача – дать им возможность для дальнейшего роста. Здесь логика проста: хочешь сам быть сильным – сделай таковыми людей, которые тебя окружают.