Олег Хапов, режиссер: «Мы можем осознать себя живыми, только столкнувшись со смертью»

Полумрак и прохлада большого зала, ряды пустых кресел, на сцене – молодой человек возле банки с водой, где плавает золотая рыбка. Смотрит пред собой невидящим взглядом и, словно молитву, повторяет полушепотом одну и ту же фразу. Интересно, последний день перед показом всегда выглядит так?..

Челябинский камерный театр в январе представил на суд зрителя еще одну премьеру. Спектакль «Музыки и сигарет не хватит до весны» по пьесе современного немецкого драматурга Игоря Бауэршима соединил в себе многое: вечные темы жизни и смерти, неотъемлемую для многих часть реальности под названием Интернет, тему поиска и обретения себя, тему любви и гармонии.

Режиссер спектакля Олег Александрович Хапов поделился мыслями о своей постановке с корреспондентом Mychel.ru

– Олег Александрович, каков сюжет спектакля «Музыки и сигарет не хватит до весны»?

– Сюжет элементарный, весьма элементарный. Два человека знакомятся в Интернете на чате самоубийц. Едут в Норвегию на фьорд, чтобы свести счеты с жизнью. Дальше коллизия развивается, что-то получается, что-то – нет. Безусловно, интересна была не тема самоубийства, нас интересует как раз обратное: что держит человека в этой жизни. Я бы не хотел много рассуждать об этом: материал вызывает столько аллюзий, столько мыслей у каждого человека, что расставлять собственные акценты не имеет смысла. Пусть каждый открывает для себя свое в этом спектакле.

– В постановке заняты всего два актера, на сцене – минимум реквизита. Почему?

– Дело в том, что в центре нашего исследования – человек. Мы говорим о нем, мы его рассматриваем, он у нас – крупным планом. Декорация как таковая не нужна.

– Чтобы не отвлекала от восприятия?

– Нет. Декорация ведь не отвлекает, она помогает существовать актеру в определенной ситуации. В спектакле «Музыки и сигарет не хватит до весны» именно такая ситуация, когда необходимо открытое пространство, большой экран – вот и все.

– Сколько времени длилась подготовка к премьере? Чем запомнилось это время?

– Репетиции шли около трех месяцев. Обычно еще спрашивают: «Трудно ли было работать?» – Я бы очень удивился, если бы кто-то сказал: «Да конечно нет. Хоп-хоп... одной левой». Причем это каcается любого – начиная от слесаря и заканчивая космонавтом. Работа – всегда труд. Мы пытаемся войти в жизнь, понять ее и говорить об этом зрителю. На сцене два человека – мужчина и женщина. Два полюса, два магнита, которые всегда притягиваются друг к другу. И в то же время – словно две планеты, Марс и Венера, каждый на своей орбите. Нам же не все равно – зачем, почему это происходит. Видимо, в этих линиях напряженности и есть жизнь, а когда они теряются, человек начинает двигаться в сторону.

– Когда вы занимались постановкой пьесы Игоря Бауэршима, какова была ваша цель: научить чему-то зрителя или это была, скорее, работа над собой?

– Вы знаете, я никогда не ставлю перед собой задачу научить чему-то зрителя, потому что он умнее меня – каждый конкретный человек. Он хороший друг, собеседник, товарищ. Вообще здорово ставить спектакли для друзей, с которыми общаешься и обсуждаешь какие-то проблемы. Я бы с удовольствием побеседовал с ними на темы, затронутые в постановке, хотя как раз об этом говорить с друзьями очень сложно без бутылки водки. (Смеется.) Такие разговоры происходят не в продолжении фразы «ты меня уважаешь», а на качественно другом уровне. Случаются такие беседы. Поэтому в первую очередь с собой надо разбираться, а не со зрителем, ведь все находится внутри каждого из нас: актеров, меня, создателей спектакля. А вообще, спектакль появился с подачи Володи Спешкова. Владимир Георгиевич – замечательный человек, который делает многое для театра в Челябинске. Он, можно сказать, за руку подвел нас к этой пьесе и сказал: Давайте, ставьте…

– А когда вы подбирали актеров, на какие моменты ориентировались?

– Все получилось само собой. Когда в Челябинске проводились Дни немецкой драматургии, в «Мегаполисе» молодежь из театров читала тексты. Именно тогда Володя Спешков не только принес пьесу, но и предложил – а давайте ее почитают Артемьев и Гесс. Они прочитали – нам понравилось.

– Олег Александрович, вы остановили свой выбор на произведении современного немецкого драматурга. Вас не привлекает классика?

– Привлекает, очень привлекает. Но дело ведь не в этом. Я могу прямо сейчас назвать, как минимум, пятнадцать пьес, которые меня не просто привлекают, а манят, влекут, живут во мне, дергают меня. Которые будят иногда по ночам, в том числе и классика, само собой. Но на первом плане пока другое. Это как на фронте – сейчас авиация пошла, потом артиллерия, там десантников бросили… В данный момент времени я посчитал необходимым, что нужна именно такая пьеса моей жизни и театру. Когда это совпадает – всегда здорово.

– Вы можете выразить смысл спектакля одним предложением?

– Мы можем осознать себя живыми, только столкнувшись со смертью. Вещь парадоксальная, не моя. Ее можно у многих почерпнуть, в частности, у Кастанеды. Смерть в таком случае – не костлявая старуха с косой, а нечто, позволяющее нам жить полноценно. У самураев есть такой принцип – жить так, будто это твой последний день, будто завтра ты умрешь. А еще более продвинутые ребята считают, что нужно жить так, как будто ты уже умер. Не бояться ничего. Это ни в коем случае не вседозволенность, а совершенно другие вещи, что очень важно понимать. Вот я говорю, что к смерти нужно относиться, как к советчику, – и думаю: а поймет ли меня читатель? Не скажет ли мне – вы в своем уме? Как так может быть? Дело в том, что знаю, что стоит за этой фразой. В спектакле пробую это передать. Понятно, что словами нельзя объяснить какие-то неуловимые вещи, а в театре их легко почувствовать. Я сейчас понимаю – если кого-то эти слова зацепят – он придет обязательно. А такие люди нам очень нужны. Мы хотим общаться, разговаривать с ними.

– Каков ваш читатель, кого вы хотели бы видеть на своем спектакле?

– Того, кто живет не только для желудка и удовольствий, а еще куда-то там стремится, дальше. Скорее всего молодой, скорее всего незашореный, как минимум, знакомый с Интернетом...

– Мне кажется, тема Интернета должна привлечь молодежь, ведь для многих Сеть становится второй жизнью, которая подчас гораздо привлекательней реальности.

– Безусловно, тема актуальна. Понимаете, по большому счету этих двух ребят выбрасывает на фьорд социум, наше общество, которое, как и западное, при всей своей толерантности, свободе, уважении к личности, настроено на вещь, а не на человека. Это общество потребления. Так вот – прежде всего человек в нем должен научиться потреблять жизнь. Потреблять не в смысле обжираться, а вкушать. Если мы двинемся в эту сторону, нам не понадобится никакой национальной идеи, никаких православных уроков в нагрузку к основным предметам в школе и никакой веры, насаждаемой искусственно. Я ни в коем случае не выступаю против веры. Я говорю о другом: что к жизни нужно относиться более трепетно, ценить ее во всех проявлениях.

– Для вас это целая концепция. А когда вы начинаете работать с актерами – вы говорите: «Вот моя цель, и вы так будете делать» – или начинаете вести долгие беседы, обращать их в свою веру?

– Скажу сразу: разговорами в веру не обращают. Ну, может, только Иисус притчами разговаривал, но сторонники появлялись тогда, когда воочию видели результаты. «По делам их узнаете их…» – говорится в Евангельских заветах. Я в принципе не веду себя так с актерами – «встал там, пошел сюда». Я нахожусь на таком этапе творческой деятельности, когда понимаю, что спектакль – детище всех участников процесса. Тут нет случайных людей – все в потоке. Актеры – полноценные создатели пьесы. Мы вместе вынашиваем ее и воплощаем в жизнь. Это наше детище, любимое дитя. А любимое – поэтому и болезненное. Тут не разговоры помогают, а профессиональные вещи, которые зрителю не интересны. Важен результат.

– Олег Александрович, помогает ли вам в режиссерской работе актерский опыт?

– Я не был актером. Я играл на сцене. Когда пришел в театр, у меня была своя студия. Я, конечно, выходил на сцену, но исключительно потому, что не хватало людей – нужно было что-то вынести или кто-то не мог показать того, что мне хотелось там увидеть. Поэтому я шел сам и показывал. Я действительно никогда не считал себя актером. Мне выйти на сцену несложно, чувствую там себя совершенно спокойно. Хотя приходилось играть и большие и маленькие роли, но все-таки режиссер и актер – это совершенно разные профессии. Опыт актерской работы в режиссуре не помогает и не мешает. Это просто другое. Потому что актер – это монтаж образа внутри себя. Режиссер – это монтаж прежде всего внутри зрителя.

– Когда зритель выйдет с премьеры – он вынесет для себя что-то новое или ему придется не один день переживать и искать ответы на возникшие вопросы в собственной душе?

– Я уверен: мы ничего нового не говорим. Очень спокойно к этому отношусь. Мало того, последнее новое было озвучено пару тысяч лет назад. А все остальное – пересуды и переговоры того, что было сказано когда-то. Другое дело как. Каждое время рождает свои образы, свои законы восприятия, свои ритмы. Мы пытаемся осмыслить проблемы современности. Все, о чем говорим – есть в любом, в каждом из нас. Кто-то скрывается внутри себя от жизни успешнее, чем другие, кто-то не может это закрыть и просыпается от боли в области сердца... или головы, или пятки. (Смеется.) Честно говоря, я не сторонник того, чтобы много думать о таких вещах. Рефлексия – она интеллигенцию губит. То, что я делаю, должно помогать жить. Я хочу донести до зрителя, что каждый день, отведенный нам, – подарок. В театре, кинематографе, литературе – куча материалов про это. Какой замечательный фильм «День сурка»! Каждый миг герой думает по-другому. Каждый из нас проживает этот день сурка в своей жизни. В результате кто-то оказывается на карнизе девятиэтажки, кто-то меняет мировоззрение, а кому-то нравится такая жизнь. Да и бог с ними! Я никого не собираюсь осуждать или куда-то направлять – вперед, за мной!.. Да ерунда! Это лишь тема для разговора. Я искренне надеюсь, что людям, которые придут на спектакль, будет интересно.

– Каковы ваши дальнейшие планы?

– Планы партии, планы народа? (Смеется.) Собственных творческих задумок много, но говорить о них большого смысла нет: делать нужно здесь и сейчас. А у театра планов – громадье: ближайшее мероприятие, к которому мы готовимся, – «Камерата». Затем художественный руководитель театра Виктория Николаевна Мещанинова готовит спектакль по пьесе Олега Ернева «Когда спящий проснется». Комедия классная, веселая – то, что людям нужно!

– То есть свой спектакль вы не воспринимаете как развлечение зрителя?

– Нет, дорогие мои друзья-зрители. При всем моем глубоком уважении к вам… Думаю, что именно потому, что я вас уважаю – это не развлекаловка. Придется поработать. (Смеется.) Но не все так серьезно. Относитесь к жизни помягче, полегче – это я себе в первую очередь говорю.