Михаил Щербаков, артист: «У меня цель в жизни – бунгало на Мальдивах, серфинг и волна в три метра»

Встреча назначена на четыре часа. Я прихожу на 15 минут раньше. Сажусь в кабинете отдела информационной политики ЧГПУ, пью чай в ожидании собеседника, размышляю, как лучше начать разговор…

Он врывается в кабинет, как летний ветер в открытое окно – лучше не скажешь. Стремительный, молодой, жизнерадостный. «У меня сегодня опасный уровень энергии: я чуть девушку не уронил, – с порога сообщает он. – Я дверь просто резко открыл, а она с той стороны за ручку держалась и чуть не упала на меня! Мне надо немного успокоиться, а то я сам себя такого боюсь». Смеется. Ему наливают чашечку зеленого чая. Михаил Щербаков здесь гость нечастый, но желанный, потому что с его появлением поднимается настроение, и проблемы уже не кажутся такими серьезными. Хотя он не психолог, а простой студент, артист, спортсмен, неординарный человек.

– Миша, ты одержал победу на прошедшем недавно городском фестивале «Весна Студенческая». Как ощущения?

– Это довольно странно. Я когда подал заявку на участие, то был уверен, что займу либо первое место, либо вообще никакого. Склонялся больше к последнему, потому что жюри – это пять человек возраста моих родителей, люди, профессия которых связана с цирком. То, что я показывал на «Весне Студенческой», не вписывается в рамки цирка. Но тем слаще победа! Мне было приятно, что люди, которые много лет режиссируют цирковые мероприятия и номера, отнеслись ко мне не как к чуждому элементу, оценили. Я с большим удовольствием пожал им руки.

– Это первое твое участие в «Весне»?

– В этом амплуа – да. Битбокс я показывал впервые. А до этого несколько раз участвовал с театром моды ЧГПУ «Марина».

– В качестве модели?

– Да, и в качестве соавтора: немного декорировал аксессуары. А для прошлогодней коллекции «Крем-брюле» я раскрасил десять пар обуви. Туфельки получились классные: кожа очень «удобная», я ее золотой краской покрасил и лаком покрыл – отлично смотрелось! Редко у какого модельера есть специальная обувь для своей коллекции. Обычно делают чехлы, которые натягиваются на обыкновенные туфли, или используются босоножки. А мы решили вот так вот выйти из положения. Необычное решение.

– Я смотрю, у тебя и на рубашке аэрография… Свою одежду ты давно расписываешь?

– Да нет. Первые джинсы, которые я испортил рисунками, ношу до сих пор. Еще где-то валяются оранжевые разбитые в хлам кроссовки, я их тоже оставил. Знаете, как баскетболисты крутые говорят: «Я 15 лет играл в NBA. Вот в этих кроссовках я начинал». (Смеется.) Для меня это своего рода талисман, память о времени, когда все начиналось.

– Ты одежду расписываешь – это твое хобби?

– Аэрография – всего лишь инструмент, и расписать с ее помощью можно что угодно. Самый простой и понятный пример – автомобили. Но вот у меня был мобильный телефон, я его корпус под дерево расписал. Можно монитор разукрасить, холодильник – да что угодно! Конечно, специфика росписи одежды немного другая, нежели автомобиля, но это тема для отдельной беседы.

– Одежду для росписи ты как подбираешь?

– Неужели кто-то специально ходит по магазинам и ищет джинсы, чтобы их раскрасить? (Смеется.) Нет, портить новую вещь краской не по мне. Я беру какую-нибудь старую рубашечку или джинсы и реабилитирую их. Вот, например, эту рубашку, что сейчас на мне, мой друг оставил у меня. Я забрал ее себе и раскрасил.

– А я думала, ты костюмы для капоэйра делаешь, чтобы в фестивалях участвовать…

– Я не люблю это слово – фестиваль. Неправильно называть это фестивалем, есть системы награждения участников – Батизада. Это такая большая движуха, на которую приезжают из Бразилии профессоры и собираются разные школы, чтобы продемонстрировать свое искусство. Победителям выдают пояса, соответствующие их уровню.

– Почему ты начал заниматься этим?

– Я буквально вчера вечером о том же думал. Года четыре или даже пять назад в журнале Man’s Health я прочитал статью о капоэйре и очень захотел попробовать. Помню, как зимой я ходил по городу и искал это место, где проходят тренировки, с горем пополам нашел, но когда узнал цены – пришел в ужас. Я, тогдашний студент-первокурсник, не мог себе этого позволить. Даже 50 рублей за тренировку для меня были нереальными деньгами. А сейчас я могу себе позволить заниматься.

– Чем зарабатываешь?

– Битбокс, аэрография, евроремонт… Господи, где я только не работал! Я даже в 14 лет устроился в морг грузить мертвецов, 50 рублей за выезд. Мой отец по этому поводу всегда напрягался: «Ты позоришь мою фамилию! Я тебе лучше сам буду давать эти деньги». Не надо, не надо! Мне мать говорит, что я ни копейки не заработал, вот и я нашел работу. (Смеется.)

Вообще, вопрос о поиске работы у меня не встает никогда – целая очередь заказов. Как-то так сложилось. Но меня самого радует, что я сохранил в себе увлеченность. К счастью, не всегда все решают деньги, иногда я занимаюсь той же аэрографией в ущерб своему кошельку. Потому что я – не меркантильная сволочь!

– Разве это плохо – быть меркантильным человеком в наше время?

– Каждый решает для себя. Для меня это плохо. Я хочу добиться чего-то, определенных высот, и при этом остаться честным, сохранить свое лицо. Например, я один раз в жизни выступал на корпоративе. Это было что-то! Сорок подвыпивших человек, которые общаются в какой-то своей теме. Я им выдал свои лучшие номера, самые клевые свои фишки – никакой реакции. И тут выходит какой-то размалеванный чувак в костюме Верки Сердючки, и все начинают под него бешено колбаситься! Мне, конечно, неплохо заплатили, но выступать на таких мероприятиях я больше не буду ни за какие деньги. Или если я совсем буду умирать с голоду, то только тогда…

– У современной молодежи сформировалась четкая система ценностей, основанная на деньгах, на карьере, на каких-то материальных благах. Как ты себя чувствуешь в этой атмосфере?

– Я тоже делаю свою карьеру, просто она у меня не сводится к формуле «офисный работник – менеджер низшего звена – менеджер высшего звена – директор – владелец корпорации в 45 лет». (Смеется.) Я счастлив, что у меня есть дело, которое зависит только от меня, где работаю только на себя. Это клево! Пусть я буду получать меньше и выкладываться больше, но это – счастье! Конечно, я мог бы работать под началом у кого-то, в студии, но все делаю сам. Это хорошая жизненная школа.

– Ты рассказывал, что занимаешься многими направлениями сразу, но есть одно, которое превалирует?

– Все зависит от случая. Если бы не пошли заказы на выступления с битбоксом, то я бы не занимался им так основательно. Я помимо этого еще играю на перкуссионном барабане, гоняю на сноуборде. Впервые после двухлетнего перерыва встал на скейт. Пошел к памятнику Курчатова, покатался немного в свое удовольствие, вернулся домой и думаю: да еще ого-го! Я ведь начал заниматься скейтом лет семь-восемь назад, когда это еще не было так модно, как сейчас. У нас в Миассе вообще практически никто не катался, а в Челябинске была небольшая банда, которые сейчас самые крутые скейтеры.

– Столько вещей одновременно делаешь – не боишься растратиться по мелочам?

– Нет. Это большой фокус – все успевать. Одно дело, когда ты многими вещами занимаешься и ни в чем больших результатов не добился. Но у меня другие показатели. Я считаю, можно делать несколько вещей, к которым лежит душа, – и везде добиваться каких-то высот. Но одно дело я хочу делать лучше всех в мире! Остальное – такой топ-10.

– Ты какое дело имеешь в виду?

– Битбокс. Сейчас он вырывается вперед с большим отрывом. (Смеется.) Вообще, все мои увлечения всегда диктовались финансами. Битбокс не требует никакой материальной базы, никаких вложений. Я мою посуду – делаю бит, я принимаю душ – делаю бит, я иду по улице – делаю бит. Скейтбордом, например, я перестал заниматься, потому что, когда я сломал свою первую доску, не мог позволить себе новую.

– То есть ты уже жестко определил, грубо говоря, десять направлений, которыми хочешь заниматься в жизни. Но вдруг появится еще какое-нибудь увлечение? Тогда придется чем-то жертвовать?

– Непременно появится – я в этом уверен. Тут в другом вопрос: многие мои увлечения не уходят, они трансформируются. Например, еще в школе я ходил в тренажерный зал, но потом понял, что это не совсем тот спорт, который нужен мне: я не хочу быть здоровенным качком. Но без спорта я не мог. И я искал, искал и нашел… акробатику. Мне она пришлась по душе, потому что быть сильным – это клево, но когда ты не умеешь своим накаченным телом управлять – это плохо. На мой взгляд, акробатика – идеальный спорт. Она дает и силу, и ловкость, и гибкость, и хорошую спортивную форму. Я бы своего ребенка отдал в акробатику.

– И где ты занимаешься?

– В спортивной школе на улице Южной. Мы приходим вечером, часов в девять, нам выделяют уголок, и мы там тренируемся. Это такое дополнение к капоэйре, без этого не получишь пояс. В карате ведь пояс дают за боевые навыки, а в капоэйре не так. Там в числе обязательных требований – умение играть на определенных музыкальных инструментах, умение петь. Ты можешь быть мегакрутым бойцом, вертеть своим телом по всем осям и послать законы гравитации к чертям, но если ты не умеешь играть на беримбау...

– Ты умеешь?

– Так, паршивенько. Беримбау – это сердце капойэры. Остальное – приятное дополнение. Кстати, перкуссионным барабанами я тоже увлекся случайно. Я в «Открытых мирах» случайно встретился с парнями, которые фантастически играют на перкуссионных барабанах. Я когда их услышал – потерял покой! Начал учиться играть на барабанах, чтобы номер для битбокса сделать.

Я вообще стараюсь все, чем я увлекаюсь, скрещивать, собирать воедино. Так рождаются целые сценические номера, где я делаю битбокс с элементами акробатики или под африканские барабаны. Это легло даже в основу моих вечеринок…

– Ты устраиваешь вечеринки?

– Да, этой зимой у меня был такой опыт. Я сделал цикл вечеринок, которые назывались «Антропология». Задумка была хорошая, но руководство клуба ее не оценило. Они не то чтобы ни копейки не вложили, они даже как-то препятствовали работе. Доходило до того, что мы сами рисовали рекламные макеты, и я ходил по вечерам расклеивал их по городу Люди хотели при минимальных затратах получить большой выхлоп, но так не бывает. И когда те немногие люди, что пришли на вечеринку, уходили в диком восторге, мне было грустно, что из-за плохой рекламы проект не получил должной поддержки. Но я не отчаиваюсь.

– Ты сказал, что хочешь круче всех в мире делать битбокс. Есть какой-то чемпионат, где можно сразиться с профессионалами?

– Да, такие своеобразные мировые баттлы. Победа в нем осуществит мою мечту. Я могу показаться выскочкой или романтиком, это не так. Я реально смотрю на вещи и оцениваю свои возможности. Если, например, я одержу победу в мировом баттле, но при этом не буду удовлетворен своим выступлением или посчитаю, что жюри засудило какого-то участника, то не приму этой победы. Для меня тогда звание чемпиона не будет ничего значить. Я все начну сначала.

– Арнольд Шварценеггер говорил: «Чемпионом мира стать просто. Сложно удержать это звание»…

– Шварценеггер очень харизматичный человек. В этом и есть фокус. Думаю, когда господь нас придумывал, наш склад ума, менталитет, он предусмотрел многие вещи. Соревнование – это залог непрерывной динамики, развития человека. Как в игре «Царь горы»: ты залез на вершину, радуешься, но вот кто-то более ловкий тебя сталкивает вниз. Все, козырь ты потерял, блеск в глазах утратил. Приходится начинать борьбу заново. А человек, который только еще взбирается, именно в этом имеет преимущество, даже если он объективно слабее.

– К чему ты будешь стремиться, после того как твоя мечта исполнится?

– Не знаю, не думаю пока об этом. Пока у меня перед глазами подъем. Ну а если гипотетически… (Задумывается.) Наверное, открою школу свою. Вообще, у меня другая цель в жизни – бунгало на Мальдивах, серфинг и волна в три метра. Заработаю денег, вложу в недвижимость, буду жить на проценты в бунгало и кататься в свое удовольствие.

– Серфингом ты тоже занимаешься?

– Нет, к сожалению, но это самая первая моя мечта с детства. Я готов все сделать для ее осуществления. У меня нет цели заработать миллиарды и приумножить их в десять раз. Деньги мне нужны, чтобы не умереть с голоду, чтобы покупать новые доски для серфа, чтобы заниматься тем, чем тебе нравится. Я могу довольствоваться определенной красотой, мне этого будет достаточно. Например, у меня дома на стене был нарисован Спайдермэн в полный рост. Он мне нравился. Он был отлично нарисован – ни убавить ни прибавить. Сейчас, правда, я делаю дома ремонт, пришлось его содрать со стены. Этот пример – аллегория. Есть что-то, что мне нравится, я не буду стремиться это менять, пусть даже в сторону улучшения.

– Очень актуальна, особенно среди творческой молодежи, проблема употребления наркотиков. Как ты к этому относишься?

– Это очень животрепещущая проблема, согласен. Я могу об этом говорить часами. Я сам не ничего не нюхал, не закидывался и уж тем более не кололся. Но самое поразительное в этой проблеме то, что когда человек употребляет наркотик, в него же ничего не приходит извне. У нас у всех в голове уже что-то есть, а наркотики просто высвобождают это. Мне всегда интересно, на что способна моя крыша, куда она сможет заехать. Как благодаря какой-то простейшей химической формуле человек может видеть галлюцинации. Курнул травы – и вот он уже гребет в каноэ с индейцами по реке.

– Хочется попробовать?

– Мне это неинтересно в том плане, что наркотики не помогают творить. Все творческие люди, кто употреблял сильные наркотики, говорили, что поначалу возникают очень яркие образы, что-то приходит такое, странное. Хочется творить, и ты видишь в этом смысл. Но потом проходит какое-то время, и человек понимает, что он ходит по кругу, что он создает одно и то же. А вырваться из этого плена уже не может.

– В современном мире творческому человеку легче найти себя?

– Однозначно да! Я очень рад, что живу в наше время, здесь и сейчас. (Лукаво улыбается.) Конечно, я бы хотел жить в Европе… Но раз уж так сложилось, будем стартовать отсюда.

Так вот о творчестве. Кто бы мог подумать 30 лет назад, что человек, ездя на одноколесном велосипеде, может зарабатывать огромные деньги? Людям нравится смотреть экстрим, его очень много в цирке, но почему-то цирковые артисты, особенно в нашей стране, живут бедно, своими руками делают реквизит и костюмы. Но те же самые акробаты, которые чуть сменят стиль, например, наденут широкие хип-хоповские штаны, будут восприниматься по-другому. И люди будут готовы платить большие деньги за такое выступление. Я не знаю, почему так происходит. Взять тех же цирковых жонглеров, которые делают потрясающие вещи на арене. Вот он кидает свои булавы и получает копейки, а если он начнет жонглировать за барной стойкой, например, пятью бутылками бакарди, то получит в несколько раз больше.

– Многие просто боятся менять жизненный уклад…

– Менять-то, по большому счету, ничего не надо. Есть база, есть навыки, какие-то отработанные элементы. Надо это подать по-другому, с другими деталями, другим антуражем. Например, мой друг и одноклассник с детства занимался акробатикой. Я его привел на одно занятие капоэйра, он так увлекся, начал заниматься. И через полгода он не только догнал группу, но и многих перегнал, потому что база у него есть, он ее только чуть откорректировал.

– Ты сказал, что хотел бы жить в Европе. Почему именно там?

– Потому что там человек – человек. У него больше шансов реализовать себя.

– А в Америке?

– Америка мне не нравится. Я много слышал про нее и хорошего, и плохого. Мне не нравится, что там для людей одна цель в жизни – деньги, деньги, деньги… Они готовы работать день и ночь. В Европе тоже это есть, но из двух зол выбираю меньшее.

– Если Европа, то какая страна?

– Здесь все очень приземлено: я в Чехию намереваюсь поехать. Там сравнительно дешевая недвижимость, да и попасть туда проще.

– А что с языком? Знаешь чешский?

– Язык не проблема. Я быстро заговорю, когда попаду в языковую среду. Я не теоретик, а практик. Со мной еще в школе учителя бились, потому что я в принципе ничего учить не могу. Единственное, чему хочу научиться – синтезировать любое знание. Упрощенно говоря, это очень развитое логическое мышление. Если взять двух людей и поставить перед одной задачей, в которой оба одинаково не разбираются, один из них быстрее придет к решению.

– Есть то, что тебя раздражает в окружающих людях?

– Я вообще-то стараюсь общаться с теми, с кем мне нравится. Но если все-таки говорить о людях в целом, то меня раздражает искусственное желание выделиться. Когда человек хочет быть не как все, чтобы на него обратили внимание, или таким образом противопоставляет себя миру. Например, я выкладываю на сайте демо-ролик своего номера, и какой-нибудь столичный сноб пишет мне: «Ты меня не удивил!» Ой, извините, многоуважаемый дрищ из Москвы! Я вас не удивил – смысл жизни потерян! Я этот ролик выкладывал не для того, чтобы кого-то удивить, а для того, чтобы знающие люди высказали свое мнение, конструктивную критику.

– Но разве цель искусства – не удивлять?

– Цель искусства – заставить почувствовать. Неважно, что! Главное, чтобы зритель, читатель, слушатель не остался равнодушным. Да пусть он в штаны наложит от страха – но он почувствует! Как Гришковец говорил: когда почувствуешь, но не поймешь – жить становится как-то сложнее. Но ведь всегда хочется именно почувствовать, а не понять!

– Много читаешь?

– Художественной литературы немного. Можно сказать, почти не читаю. В основном, специализированную. Недавно, правда, прочитал Шопенгауэра. Хороший мужик, умный, но, по-моему, ему не давали. (Смеется.) Он так рассуждает о проблеме взаимоотношения полов… Вроде взрослый дядька, умный… Я с ним в корне не согласен!

– Наверное, он не занимался акробатикой…

– Не в этом дело! Во мне, наверное, живут старые идеалы, заложенные еще родителями – о том, что надо в душу человека смотреть. Кривой нос или короткие ноги – это такая ерунда!

– А у тебя получается в душу смотреть?

– (Подражая манере супергероев.) Я самый офигенный душесмотрщик! (Смеется.) На самом деле, до сих пор не научился оценивать девушек по внешности. Я не замечаю, какого размера у девушки грудь или какой длины ноги. Да что там девушки – я не знаю, какого цвета глаза у моей матери! Если есть возможность, я лучше поговорю с человеком, оценю его человеческие качества, его ум, внутреннее обаяние, а внешность отходит на второй план. Ведь чем больше ты человека любишь, тем красивее в твоих глазах он становится. Может быть, ты просто по-другому начинаешь относиться к тому, что тебя, скажем, раздражало.

– КВНом не хочешь заняться?

– Я занимался КВНом, мне не понравилось его закулисье. Я вообще считаю абсурдом соревнование в юморе. Тем более не принимаю редактуру юмора, когда сидят опытные КВНщики и режут шутки молодых команд. Но даже и это фигня, я уже с этим как-то смирился, уложил в сердце. Больше всего меня напрягает атмосфера перед выступлением, когда все на нервах. И обязательно в каждой команде есть один такой парень, который кипишит, всех достает, со всеми переругается обязательно. Как правило, у этого человека очень громкий и очень неприятный голос. Мне всего 22 года, но я с этим волнением справился пару лет назад, я не вижу рациональности в этой истерии. Зачем орать и ругаться, когда можно спокойно все обсудить и найти решение.

– Поделись опытом!

– Однажды перед «Весной студенческой» мы репетировали выступление, и тоже все начали ругаться, друг друга посылать. Мне это надоело, я позвонил другу, попросил принести мне пару мотков монтажного скотча, измерил сцену шагами, забрался на второй этаж (это все происходило в театральном корпусе Дворца пионеров имени Крупской) и там расклеил все ориентиры, чтобы их было видно со сцены. Потом подозвал этих препирающихся творцов и четко сказал им, что нужно делать, кому куда выходить, показал все ориентиры. Отрепетировали. Заняли первое место. Вот это конструктивно! А ругаться – это детскость!

– Во всех нас сидит ребенок…

– Для меня есть понятия «хорошее в ребенке» и «плохое в ребенке». Что мне нравится в детях – им всегда есть чем заняться. Мне было лет 13, я пух поджигал зажигалкой! Мог два часа подряд это делать – и хорошо было! Дети все воспринимают открыто, они искренны. Он не умеют обижаться. Кстати, тот же Гришковец говорил: как только ты научишься обижаться, в ту же секунду ты научишься обижать. Есть и плохое в детях – когда они начинают манипулировать родителями, делать гадости, становятся деспотами.

То же самое можно сказать про мужчин и женщин, про их взаимоотношения. Каждый по себе – они классные люди, яркие личности, но как только у них начинаются отношения, оба становятся такими… кхм-кхм… идиотами. Я и сам такой же!

– Почему это происходит, как думаешь?

– Не знаю, наверное, природа такова человеческая.

– Как ты переживаешь неудачи?

– Меня последнее время это вообще никак не беспокоит. Что такое неудача? Это момент. Ты его пережил, извлек урок – все, иди дальше. Опять же, я не вижу рационального зерна в том, чтобы терзаться неделями, переживать из-за чего-то неудавшегося.

– С тобой наверняка случались забавные истории…

– Постоянно случаются! (Оживляется.) Хочешь, расскажу? Прошлым летом мы ездили в Сочи с театром моды «Марина». Недалеко от места, где мы жили, были заросли дикой ежевики. Вечером, после ужина я брал полторашку, шел собирать, к вечеру мы варили варенье. И вот перед самым отъездом я подумал, что неплохо было бы привезти домой ежевичного варенья для мамы. Я собрал ягоды, с сахаром поварил их и в пятилитровку из-под ЧаЧи слил это варенье. Тогда я еще мало знал о процессе брожения, поэтому просто закрыл бутыль крышкой и так повез с собой в автобусе. И вот уже где-то под Волгоградом нас остановили гаишники. Водитель вышел с ними разговаривать, а я смотрю: бутыль моя вздулась. Думаю: надо приоткрыть крышку, газ выпустить. И только я повернул крышку, как варенье выстрелило мне в лицо нехилой струей и с таким характерным звуком. Водитель с гаишниками услышали звук, думали: стрельба началась. Заглядывают в дверь, а тут я стою: все лицо в варенье (а оно такого красноватого оттенка получилось), на потолке «кровавый» шмяк, как будто мне мозги выбило, весь салон в радиусе полутора метров тоже в брызгах. Водитель побелел просто от ужаса. (Заливисто хохочет.)

Бутыль, конечно, пришлось в мусорку выбросить. Единственное, о чем я жалею, что я крышку неплотно закрутил. А то бы она полежала еще денька два на солнце и второй бы раз бабахнула у ментов на посту.

– Чего никогда не сделает Михаил Щербаков?

– Я не стану геем. Уж очень я девчонок люблю.

А вообще, я часто примеряю на себя такие ситуации, когда мне, например, придется убить человека. Не потому, что я его ненавижу, а потому, что просто придется. Вопрос моей жизни и смерти. Иногда я думаю, что смогу это сделать. Иногда мне кажется, что не смогу.

– У тебя есть жизненное кредо?

– Как такового кредо у меня нет. Но мне нравится мысль, которую высказала Земфира в одном из своих интервью: лучше недо-, чем пере-. Я долго перебирал варианты, и получалось, что в подавляющем большинстве случаев действительно лучше недоделать, чем переделать. Единственный вариант, не подходящий под это кредо, – лучше все-таки перепрыгнуть, чем недопрыгнуть. (Смеется.)